«Режим, который боится музыки — слабый». Авторы песни Lusterka с польского «Евровидения» — о подляшском языке, хейте и «экстремистском» статусе

Sw@da и Niczos. Фото: Instagram niczos_ и swadamusic

«Юбку вышивали около 50 человек»

Sw@da пришел на интервью один, без Niczos (Ники Юрчук), которая плохо себя чувствовала после тяжелого месяца подготовки к финалу отбора. Артист говорит, что все это время они работали нон-стоп, и хорошо, если удавалось поспать хотя бы шесть часов. Поэтому сейчас музыканты стараются больше спать, а, например, на выходных отдыхали в СПА.

— Неужели подготовка к финалу отбора была такой тяжелой?

— Да. Чтобы сделать такое шоу, нужно было соединить очень много вещей. Это и визуальная часть, и музыкальная, и хореография, и сценография, и костюмы. Это очень много работы, много артистов в этом задействовано. Все это требовало постоянной координации.

Например, у Niczos была юбка с подляшскими узорами. Ее вышивали около 50 человек.

— Насколько знаю, костюмы были от белорусской дизайнерки?

— Да, их сделала Оля из «Проекта Этика». Мы уже сотрудничали с Олей раньше. Ее работы можно увидеть, например, в клипах Huki Nočy, Uzory Vyšyvat’. Ну и вообще, она нам помогает, с Олей работать супер. Очень хорошо, что мы на нее вышли, и очень рады.

— А остальные люди, которые с вами работали, откуда?

— Это были артисты, которых мы знали ещё до отбора. Проверенные люди. За хореографию отвечала Эдыта Шахневич. Она работала с нами, например, в проекте Bahato. Она ответственна за большую часть сценической хореографии Sw@da x Niczos.

За режиссерскую и визуальную часть отвечал Кароль Мох. Он делал нам, например, клип Trava Murava, да и остальные: он отвечает за визуальную часть Sw@da x Niczos.

Конечно, мы познакомились и с новыми артистами, которые нам помогали. И это были люди из Польши, Украины и Беларуси.

«Писали в личные сообщения, что наша песня для них важна»

— Что вы почувствовали, когда объявили второе место?

— Были очень хорошие чувства. Мы выкладывали сторис, было видно, что у команды отличное настроение. Мы очень довольны тем, что там происходило.

Месяц назад мы были неизвестной группой. Но так сложилось, что мы получили всего на 11 тысяч голосов меньше, чем победительница Юстына Стэчковска. Поэтому мы очень благодарны всем людям, кто за нас проголосовал, — вы нам очень помогли.

Конечно, когда мы подавались на конкурс, то не ожидали такого хорошего результата. Мы просто хотели использовать эту платформу, чтобы популяризировать нашу музыку.

— Почему трек Lusterka стал в Польше таким популярным, вирусным?

— Надеемся, потому что это просто хорошая песня. Но, конечно, немного помогло и то, что мы поём на нетипичном для Польши языке — на подляшском. Это было интересно и даже немного спорно.

Но если бы дело было только в языке, то этой популярности хватило бы на один день. Поэтому надеемся, что наша песня классная, и люди просто хотят ее слушать. Потому что она стала вирусной не только в Польше, но и в Беларуси, Украине. Это нас радует все это время.

— Что вы почувствовали, когда Lusterka завирусилась?

— Мы были очень удивлены. Мы рассчитывали, что это принесет нам популярность, но не ожидали, что до такой степени. Поэтому это было большой неожиданностью.

Сейчас у нас много концертов, у нас тур. В этом году планируем выпустить мини-альбом. Это открыло для нас разные возможности, разные дороги. Пока отдыхаем, но скоро снова возьмемся за работу.

— Вам писали что-то трогательное про Lusterka?

— Писали, что наша песня эмоционально задела что-то важное внутри, и что человек слушает ее, когда думает о чем-то значимом в своей жизни. Писали в личные сообщения, что наша песня для них важна. И это супер, что она для кого-то важна. Это классно.

— А белорусы писали?

— Мы видели много комментариев от белорусов и украинцев. Меньше, чем от поляков, но точно было много комментариев. И новости тоже видели. Это очень здорово. Нас поддерживали и украинцы, и белорусы в Польше.

— Я видел комментарии от поляков, что песня не на польском не может представлять Польшу на Евровидении. Что вы об этом думаете?

— Все песни на отборе, кроме нашей и Юстыны, были на английском. Поэтому я не понимаю такой претензии. Это скорее связано с познавательным диссонансом и игнорированием того, что на Подляшье так есть. К тому же правила конкурса позволяют петь на любом языке, даже выдуманном.

Павялічыць

«Наши произведения должны объединять, а не разделять»

— Все-таки, что это за язык? Потому что пишут разное.

— Этот язык не является кодифицированным, как польский или белорусский. Но это тот язык, на котором на Подляшье испокон веков, много лет, разговаривают люди — «по-своему», «по-нашему».

Общим названием для него может быть «подляшский язык». Это восточнославянский диалект, говор. Как и белорусский или украинский, подляшский произошел от «русского языка» Великого Княжества Литовского. Один и тот же корень.

— Я читал мнение, что это белорусский язык, а украинцы говорят, что украинский.

— Каждый может говорить что угодно. Кто-то с Марса может даже сказать, что это марсианский язык. Для меня это на самом деле не имеет большого значения. Мы называем этот язык подляшским. Но мы очень рады, что его понимают и белорусы, и украинцы.

Если поехать на юг Подляшья, там люди говорят ближе к украинскому, а на севере, в окрестностях Сокулки, скорее ближе к белорусскому. Наши произведения должны объединять, а не разделять. Это второстепенно — такой это язык или такой. Более важные вещи — это пение и танец.

Ника часто подчеркивает, что это язык «по-своёму», «по-нашому». Он не должен быть кодифицирован. Это нечто текучее, что невозможно четко определить. И мне очень нравится такая художественная текучесть.

— Вас благодарили популяризаторы подляшского языка, например, Ян Максимюк?

— Много раз. Он много раз благодарил нас в соцсетях. Потому что 20 лет хотел, чтобы об этом языке узнали.

Ян Максимюк, наверное, главный популяризатор подляшского языка. Он принадлежит к тому поколению, которое в детстве говорило исключительно по-подляшски. Не по-польски, не по-белорусски, не по-украински — только по-подляшски. И он говорил, что только в семь лет узнал, что в Польше говорят по-польски.

— Повлияла ли популярность Lusterka на носителей подляшского языка?

— После Lusterka Максимюк нам писал, что не знал, что столько людей может писать «по-своёму», потому что все начали ему писать на этом языке. И нам тоже. Нам звонят знакомые люди по делам, и год назад они говорили по-польски. А сейчас, когда звонят Нике, то сразу разговаривают с ней «по-нашому».

Я знаю много знакомых из Беларуси. И они говорили, что когда приезжали в Минск, то не разговаривали там по-белорусски, потому что в Минске все говорят по-русски. И что это было даже немного стыдно — говорить по-белорусски, говорить на трасянке.

У нас было немного похоже. Многие люди, даже молодые, дома с родными разговаривали «по-своёму», но когда ехали в город, то там всегда говорили по-польски. И в Facebook тоже писали друг другу по-польски.

— Верите ли вы, что теперь подляшский язык получит какое-то развитие, что на нем будут больше говорить?

— Надеюсь. Языки очень важны, потому что описывают нашу реальность, вселенную, все наши мысли формируются с помощью языка. И если мы знаем больше чем один язык, то можем эту реальность описать разными способами. Это хорошо, когда знаешь больше чем один язык.

К тому же подляшский язык очень мелодичный, он больше всего сохранился в песнях.

«Я могу сказать, что Туск глупый, и мне никто ничего не сделает»

— Instagram Sw@da признали в Беларуси «экстремистскими материалами». Как вы это восприняли, когда узнали?

— С этого статуса, конечно, можно посмеяться, но мы бы не хотели никаких проблем для белорусов, которые за нами следят. Мы считаем, что иметь проблемы только из-за того, что ты нас слушаешь, — это очень нездоровая вещь. То, что кто-то за прослушивание наших песен может получить арест или штраф, нам очень не нравится.

Но мы думаем, что режим, который боится музыки, — слабый. Поэтому считаю, что когда-нибудь мы сыграем в Минске.

Я очень не люблю авторитарные режимы, где бы они ни были. Мне кажется, что это очень важно — что я могу сказать в этом интервью, что Туск глупый, и мне никто ничего не сделает. Но я думаю, что и предыдущий «PiS» (партия «Право и справедливость». — Прим. Most) тоже был глупым, и за это мнение мне тоже никто ничего не сделает.

У меня также нет проблем с тем, что кто-то под моими произведениями пишет, что они плохие, или «вон на Украину» и так далее. Потому что это лучше, чем если бы люди не могли этого написать. Лучше, когда человек может писать глупости, задевать меня, потому что в Беларуси ничего нельзя написать. И это очень грустно.

— Что бы вы пожелали белорусам?

— Прежде всего хочу поблагодарить. Большое спасибо (Sw@da сказал эту фразу по-белорусски. — Прим. Most). И за поддержку, которую мы получили. Мы очень ее чувствовали. Это было очень важно для нас. Мы очень благодарны и призываем искать свободу в своей голове. И через танец, через музыку ее тоже можно найти.

• 7
• 0
• 1
• 1
• 0
• 0
• 0
• 1